Статьи о Белоострове

Петербургское имение Е.Н.Кайдановой-Ольхиной
во второй половине XIX века
(опыт анализа экономической ситуации в крупных подстоличных имениях)

      В ходе изучения экономической ситуации в России второй половины XIX века значительное и вполне заслуженное внимание исследователи уделяли тем явлениям, которые позволяют сделать выводы об экономическом положении отдельного уезда, губернии, региона в целом, выявить закономерности и особенности развития аграрного сектора экономики в ходе реализации реформы 1861 года. Для описания результирующих процессов использовались статистические показатели, получаемые после обработки огромных массивов информации. Однако при этом за общими цифрами терялись конкретные эпизоды. Анализируя значение некоторых отдельных случаев, можно прийти к выводу о том, что иногда такая потеря бывает весьма существенной. В первую очередь это касается тех ситуаций, когда подобные эпизоды оказывали непосредственное влияние на формирование закономерностей, отчетливо проявляющихся при подробном рассмотрении. Отказываясь от анализа частных явлений, мы рискуем упустить интересные и зачастую оригинальные тенденции в экономическом развитии в целом.
      Логично с этой точки зрения взглянуть на крупные имения подстоличного региона. Многие из них имели одну общую черту - их владельцы балансировали на грани банкротства, полного экономического краха. Такие поместья часто были заложены и перезаложены. Тяжелое финансовое положение ряда крупных имений северо-западных губерний, в котором они оказались перед реформой 1861 года, определило то обстоятельство, что и условия, и пути реализации крестьянской реформы в них были довольно сходны. Создание так называемых "администраций по делам наследников", "опекунских советов" становится здесь обычной практикой. Мы можем поэтому говорить об определенной тенденции в разрешении экономической ситуации в крупных владениях Северо-Западного региона.
      Имение Е.Н.Кайдановой-Ольхиной было одним из самых крупных не только в Санкт-Петербургском уезде, но и во всей губернии. Оно состояло из двух вотчин (Белоостровской и Кюлиятской) и трех промышленных заведений - бумажных фабрик "Елизаветинка", "Александровка" и меднорасковочного завода. По данным уставных грамот, в середине XIX века Кайдановой-Ольхиной принадлежало 1747 душ м.п. и 1980 душ ж.п.¹.
      Известно, что крупным в то время считалось имение, где проживало более 100 душ м.п. Издания Редакционных комиссий позволяют судить о том, что это были за имения и кому они принадлежали². Большинство из них насчитывало примерно 200-300 душ крестьян и, таким образом, значительно уступало в размерах имению Кайдановой, где счет ревизских душ шел не на сотни, а на тысячи³.
      Владение Кайдановой, кроме размеров, имело еще несколько особенностей, которые также привлекают внимание.
      Во-первых, хотя имение и находилось не в черте города, а в уезде, в 40 верстах от столицы, говорить о преимущественно земледельческом характере его хозяйства не приходится. Многие крестьяне работали на заводах.
      Во-вторых, это имение можно назвать "финским" в полном смысле этого слова: большинство крестьян Кайдановой-Ольхиной были финнами⁴. Известно, что финская деревня в Санкт-Петербургской губернии по своей ориентации являлась преимущественно земледельческой. На примере же имения Кайдановой мы видим совершенно иную ситуацию.
      Третья особенность также связана с национальностью большинства крестьян этого поместья. Интерес представляют данные статистических обследований Российской империи на предмет соотношения количества крупных поселений с мелкими, одиночными. Анализируя сведения по всем губерниям России, Центральный Статистический Комитет пришел к выводу, что наибольший процент крупных поселений был в чисто русских губерниях (Ярославская губерния - 99,5% крупных поселений и 0,2 % мелких, Тульская - соответственно 99,4 и 0,3%, Тамбовская - 99,4 и 0,1%). Чем больше "русский элемент" соприкасался с другими народностями, тем больше было мелких, одиночных поселений. В Санкт-Петербургской губернии это соотношение составляет 83,4 и 15,4%. Таким сравнительно высоким процентом мелких поселений (15,4%) губерния обязана исключительно финнам, которые их традиционно предпочитали⁵. Но в имении Кайдановой-Ольхиной мы видим совершенно обратную картину. По данным уставных грамот, в бслооетровекой вотчине насчитывалось 992 души м.п. Из них 360 отбывали работу на помещичьих фабриках, а 632 были непосредственно крестьянами. В белоостровскую вотчину входило 10 деревень. Количество жителей в каждой из них колебалось от 20 до 120. Следовательно, средний показатель говорит о том, что это были не хутора. В кюлиятской вотчине насчитывалось 520 душ м.п., из них 366 душ - крестьяне, остальные (154) - работали на фабриках. В эту вотчину входило 11 деревень. И в этом случае мы не можем говорить о преобладании одиночных и мелких селений. Эти особенности, характеризующие имение Кайдановой-Ольхиной, чрезвычайно интересны в научном плане. Ряд проблем, связанных с реализацией реформы 1861 года в крупных поместьях Санкт-Петербургской губернии, может быть рассмотрен через призму подробного анализа экономической ситуации в таком, с одной стороны, типичном для середины XIX века, а с другой -обладающим целым рядом особенностей, имении.

* * *

      К моменту проведения выкупной операции имением Кайдановой владели ее многочисленные наследники и родственники, которых у Елизаветы Николаевны было весьма много. Это объясняется тем обстоятельством, что она неоднократно была замужем. Первым мужем Елизаветы Николаевны (в девичестве Авдеевой) был Иван Платт, вторым - Александр Ольхин, а третьим - Яков Кайданов. От всех браков у нее были дети: старшая дочь от первого брака Прасковья, два сына и дочь - Александр, Николай и Александра - от второго брака и дочь Ольга - от третьего. Не все дети Елизаветы Николаевны получали по завещанию равные доли наследства. Преимущество было явно отдано сыновьям. Вероятно, такое положение явилось следствием не только бытовавшего в то время обычая наследовать по мужской линии, но и того обстоятельства, что состояние Елизаветы Николаевны приобретено было ее вторым мужем и досталось ей от него. Естественно, что детям Ольхина и отдавалось предпочтение при составлении завещания. К моменту вскрытия завещания 7 сентября 1861 года⁶ сына Николая уже не было в живых и его долю передали жене и детям, тем самым еще более расширив круг наследников. Подобное рассредоточение наследства Кайдановой-Ольхиной, основу которого составляли заводы и вотчины, не явилось бы положительным моментом для финансового состояния имения даже в том случае, если бы оно процветало. На деле к середине XIX века финансовое положение Кайдановой-Ольхиной было весьма плачевно. Об этом свидетельствует длинный перечень долгов, приводимый в делах⁷. В этом случае разделение наследства между многими родственниками никак не могло способствовать стабилизации экономической ситуации на заводах и в вотчинах.
      Крупные финансовые затруднения возникли у Е.Н.Кайдановой-Ольхиной еще в 50-х годах XIX века. Сыновья Елизаветы Николаевны пытались исправить положение и были вынуждены, "продав в Финляндии имущество свое", обратить вырученные капиталы (примерно 37050 рублей) на содержание фабрик⁸. Но это не помогло, и в 1853 году белоостровская вотчина, образующая одноименное сельское общество, была заложена в Государственном Заемном банке на сумму в 95120 рублей. Эти деньги должны были поддержать на плаву фабрики и завод. Естественно, что к 60-м годам эта цифра несколько увеличилась и тяжелым бременем легла не только на белоостровское сельское общество, но и на все имение. В связи с этим 19 декабря 1864 года по настоянию кредиторов и для проведения выкупной операции в имении Кайдановой-Ольхиной Санкт-Петербургским биржевым Комитетом была создана "Администрация по делам наследников", которая приняла на себя управление движимым и недвижимым имуществом Кайдановой-Ольхиной и ее родственников и решала все вопросы о выкупе земли крестьянами.
      Белоостровская вотчина состояла, как уже указывалось, из 10 деревень. 9 из них являлись финскими и имели финские названия - Валкисаари, Мотгорово, Мертунь, Валакуль, Кальлево, Майнеллово, Редуголь, Аккази, Аллосари⁹. Все деревни белоостровского сельского общества, за исключением одной, указаны в списке финских деревень Северо-Западного региона¹⁰. Деревня Валкисаари при этом являлась центром евангелическо-лютеранского прихода, который объединял 16 деревень¹¹ . В архивных делах также сохранились списки уполномоченных от крестьян, участвовавших в проверке уставной грамоты по белоостровской вотчине. И здесь фигурируют исключительно финские фамилии: Андрей Кельвияне, Стапан Акконе, Павел Ворго, Юхан Илле, Осип Кервоне, Юхан Гальцоне, Павел Тюлинс. Примечательно, что главным приставом и старшиной волости являлся также финн - Семен Кельвияне¹².
      До реформы 1861 года в белоостровской вотчине крестьяне пользовались 3207 дес. 79 саж. удобной и неудобной земли. Из расчета высшего надела в 4 дес. крестьянам должны были предоставить 2528 дес. Эту землю и отдали, а излишек - 679 дес. 79 саж. - был отрезан. Ссуда от правительства должна была составлять 84283 рубля 52 коп. Так как вотчина была ранее заложена, то вся эта ссуда ушла на погашение долга.
      В кюлиятском сельском обществе - во второй вотчине Кайлановой-Ольхи-ной - также проживали в основном финны. Названия деревень - Кюлиятки, Суйтелово, Юдиколово, Мустолово, Ревельмяки, Лавоземяки, Термолово -РОВОрЯТ сами за себя. Сохранился выкупной приговор, где также фигурируют крестьяне исключительно с финскими фамилиями во главе с сельским старостой Михаилом Пурроне¹³. Так же как и в белоостровском обществе, крестьяне этой вотчины не занимались исключительно земледелием. Основным их занятием являлась доставка воды на фабрики; к тому же большинство крестьян занималось работами на фабрике и молочным промыслом.
      До крестьянской реформы в распоряжении общества находилось 2364 дес. 1410 саж. удобной и неудобной земли. Из расчета высшего размера надела крестьянам после реформы полагалось 1472 дес. земли. Это количество и было им оставлено. Остальная земля - 892 дес. 1410 саж. - отрезалась. Выкупная ссуда составляла 49066 руб. 67 коп.
      На крепостных крестьян, работающих на заводах (хотя часть из них была из белоостровской вотчины, а часть из кюлиятской), были составлены отдельные уставные грамоты.
      При елизаветинской бумажной фабрике должны были получить землю 171 лицо м.п. До реформы они имели 157 дес. 921 саж. земли. Выкупная сумма была установлена в 12180 руб. 33 коп. Их этой суммы 9744 руб. 26 коп. составляла ссуда от правительства, остальное - причитающийся с крестьян дополнительный платеж. При этом ежегодный оброк составлял 522 руб. 82 коп. Далее возникала довольно интересная ситуация. Владельцы отказались от дополнительного платежа и даже добавили крестьянам 104 дес. земли сверх определенного уставной грамотой надела - за добавочный оброк по 2 руб. за 1 дес.¹⁴. Следовательно, за 104 дес. это составило 208 руб., а вместе с установленным по уставной грамоте оброком - 730 руб 82 коп. за 261 дес. 1921 саж. В результате, на первый взгляд, крестьяне вроде бы выиграли: владельцы прирезали им земли, отказавшись от дополнительного платежа, но, с другой стороны, оброк был увеличен в 1,5 раза. Кроме того, следует отметить то обстоятельство, что даже с прирезкой в 104 дес. крестьяне все равно не получили всего того, что им было положено по Положению 19 февраля, ибо для местности, в которой находилась "Елизаветинка", высший размер надела составлял 4 дес. на душу, а на все общество, следовательно, приходилось 684 дес. Если учесть, что эти 104 дес. были выделены не сразу, а лишь после того, как была закрыта фабрика (по особому дополнению к уставной грамоте от I декабря 1865 года, которое
6 объявило переход крестьян из "фабричного быта в земледельческий"¹⁵, то эта прирезка окажется совершенно мизерной. Крестьяне получили по I дес. 1274 саж. на душу. Вести полноценное хозяйство на столь малом отрезке земли было практически невозможно. Таким образом, прирезка земли носила весьма условный характер.
      Говоря о выкупной операции на этой фабрике, нельзя не отметить одну важную особенность. За исправное отбывание повинности отвечал каждый домохозяин, каждая усадьба отдельно. Оброк был расписан на каждого крестьянина. Это исключительный случай, ибо обычно практиковалась круговая порука. В деле же об елизаветинской фабрике содержатся поименные подворные описи и поименные оброки¹⁶.
      Сходная ситуация с наделением крестьян землей возникла и на александровской фабрике. После всех изменений, касающихся как числа крестьян, наделяемых землей, так и количества земли, им отводимой, можно говорить о том, что так же, как и в случае с "Елизаветинкой", крестьяне получили минимальные наделы. До реформы в пользовании крестьян, которые составляли фабричное общество и, следовательно, не работали на земле, находились исключительно усадебные наделы, что составляло 360 дес. 1345 саж. После реформы им выделили дополнительные участки сенокосной земли, и весь суммарный надел стал составлять 676 дес. 1500 саж. По нормам высший общий размер крестьянского надела для этой местности должен был составлять 1828 дес, что почти в три раза больше того, что крестьяне реально получили. Выкупная ссуда определялась 23098 руб. 73 коп. Круговой поруки в александровском фабричном обществе, так же как и в слизаветенском, не было, и в деле содержатся поименные списки всех домохозяев с их оброками¹⁷.
      Довольно сложным и спорным оказался вопрос о долге Кайдановых-Ольхиных Сохранной казне. В имении заложена была белоостровекая вотчина. Но средств, выдаваемых в качестве выкупной ссуды помещику от правительства на белоостровское сельское общество (чуть больше 84 тыс.руб.), для покрытия этого долга не хватало. Предлагалось недостающую сумму (24231 руб. 31 коп.) удержать из ссуды по кюлиятскои вотчине и елизаветинской фабрике. Но так как незаложенное имение за заложенное по закону не отвечает, было решено, что эти деньги пойдут на расчеты с кредиторами наследников Кайдановой. "Администрация", в свою очередь, просила удержать из елизаветенской ссуды только те деньги, которые причитались на 26 душ крестьян, переселенных на эту фабрику из белоостровской вотчины. Это составило 2377 руб. 60 коп. Остальная часть ссуды по "Елизаветенке" переводилась в Санкт-Петербургское губернское присутствие для передачи "Администрации". Недостающие средства для погашения основного долга должны были быть взяты из выкупных ссуд александровского и меднозаводского обществ пропорционально числу работающих на этих фабриках крестьян из болоостровской вотчины.
      В результате проведения выкупной операции в имении Кайдаиовой-Ольхи-ной вотчинные крестьяне оказались в значительно более выгодных условиях по сравнению с крестьянами бывших фабричных обществ. И в белоостровской, и в кюлиятскои вотчинах крестьяне получили (после отрезки) высший размер надела, установленный для этой местности. Фабричные же крестьяне не только не получили высшего надела, но и в структурном плане их земли были хуже, чем у вотчинных крестьян, что затрудняло возможность безболезненного перехода из "фабричного состояния в земледельческое", как предполагалось по положению - хотя надо учитывать и то обстоятельство, что крестьяне, работающие на фабриках, прибыли туда из вотчин и когда-то занимались земледелием. В результате проведения выкупной операции фабричные крестьяне были поставлены в качественно отличное и заметно худшее от их бывших соседей положение.
      Интересно сравнить размер наделов и платежей до и после реформы в уезде в целом с данными имения Кайдановой-Ольхиной. Средний надел до реформы на душу м.п. для селений, расположенных далее 25 верст от столицы (а именно в эту группу попадают вотчины Кайдановой-Ольхиной), по данным С.Г.Кащенко, составил 5,06 дес.¹⁸. Средний размер дореформенного надела в белоостровской вотчине практически не отличался от показателя по уезду и составлял 5,07 дес. Но в кюлиятской вотчине средний надел был более чем на десятину выше - 6,4 дес. Средний показатель по двум вотчинам составил 5,57 дес. Что же касается пореформенного надела, то в среднем по уезду он был равен 4,01 дес.¹⁹. В Кайдановских вотчинах крестьяне получили по 4 дес. И здесь значительных расхождений не наблюдается.
      Сравнить размер платежей в кюлиятской и белоостровской вотчинах до реформы и после нее не представляется возможным, ибо крестьяне до реформы находились на смешанной повинности, отрабатывая двухдневную барщину, а вместо третьего дня платили оброк. Денежную оценку стоимости работ сделать не удается. Поэтому мы можем сравнивать только пореформенные данные. Средний размер платежей на душу м.п. после реформы по уезду составлял 9,85 руб.²⁰, а для вотчин Кайдановой-Ольхиной - 10 руб. и соответственно средний размер платежей на десятину удобной земли после реформы в уезде был 2,46 руб.²¹, а для вотчин - 2,5 руб.
      Что касается фабричных обществ, то здесь ситуация была довольно своеобразная. Работая на фабрике, крестьяне фактически не имели надела и получали жалованье за свою работу на предприятии. После реформы (в частности, после закрытия фабрик) крестьянам выделили участки земли и перевели их на оброк. Если сравнить показатели до и после реформы, то получится, что крестьянам прирезали землю. Но, как уже указывалось выше, это носило условный характер, вести хорошо поставленное земледельческое хозяйство на подобных участках было практически невозможно. Мы можем выяснить, сколько стоила одна десятина земли в этих обществах после реформы и сравнить данные с показателями по земледельческим вотчинам. Стоимость 1 дес. земли в екатерининском обществе составляла 2,8 руб., а в александровском -2,6 руб., что превышало стоимость земли в вотчинах (2,5 руб.). Крестьяне бывших фабричных обществ оказались ущемленными не только в количестве и качестве земли, но попали и в значительно более невыгодное финансовое положение. Подведя общий итог, можно говорить о том, что характеризуемое имение структурно было разделено на две части - земледельческую и бывшую фабричную. Ситуацию в вотчинах можно охарактеризовать как среднестатистическую, ее показатели не многим отличаются от среднеуездных данных. В фабричной же части положение, в которое попали крестьяне, оказалось значительно хуже. Во-первых, после закрытия фабрик они вынуждены были вновь заняться уже забытым делом. Во-вторых, лишившись заработной платы, крестьяне должны были как-то добывать деньги для оброка; сфера товарно-денежных отношений была для них непривычна. В-третьих, они получили мало земли, причем худшей по качеству. Платили же за нее не меньше, а в пересчете на десятину - больше, чем крестьяне в бывших вотчинах Кайдановой-Ольхиной.
      В ходе реформы выяснилась нежизнеспособность помещичьих фабрик. Реформа прошла тяжело не только для помещиков, которые с помощью выкупных ссуд едва могли рассчитаться с долгами, не говоря уже о получении какой-либо прибыли, но и для крестьян, ранее трудившихся на этих фабриках.

¹ РГИА. Ф. 577. Оп. 35. Д. 1264, 1278.
² См.: Приложение к Трудам Редакционных комиссий для составления Положения о крестьянах, выходящих из крепостной зависимости. Сведения о помещичьих имениях. Т. 3. Извлечение из описаний имений по Великороссийским губерниям. Санкт-Петербургская губерния. Спб., I860. С. 2-18.
³ Следует оговорить, что упоминания об имении Кайдановых-Ольхиных в Трудах Редакционных комиссий нет. Возможно, это было вызвано тем, что владельцы, то есть наследники Кайдановой-Ольхиной, не представили сведений в Редакционные комиссии (что случалось достаточно часто), или тем, что это имение состояло главным образом из заводов и не было земледельческим по своему характеру.
⁴ Это хорошо видно из уставных грамот, в которых приведен полный список всех работников фабрик и завода Кайдановой-Ольхиной. Две трети крепостных имели финские имена и фамилии {РГИА. Ф. 577. Д. 1264. Л. 104-106. Д. 1278. Л. 22-23).
⁵ См.: Статистические таблицы Российской империи, издаваемые по распоряжению Министерства Внутренних Дел Центральным Статистическим Комитетом. Вып. 2. Наличное население империи за 1858 г. Спб., 1863. С. 90-101.
⁶ РГИА. Ф. 577. Оп. 35. Д. 1264. Л. 28.
⁷ Там же. Л. 5-25, 94 об. - 99 об.
⁸ Там же. Л. 29.
⁹ В документах можно встретить иное написание этих названий. ¹⁰ Mustonen J. lnkerin suomalaiset senrakunnat. Helsinki, 1931.
¹¹ См.: Памятная книжка на 1863 год. Спб., 1863. Ч. 2. С. 94-95.
¹² РГИА. Ф. 577. Оп. 35. Д. 1264. Л. 22.
¹³ Там же. Л. 65-67 об.
¹⁴ Там же. Л. 93 об.
¹⁵ Там же. Л. 111.
¹⁶ Там же. Л. 103-107, 109.
¹⁷ Там же. Д. 1278. Л. 36-40.
¹⁸ См.: Кащенко С.Г. Реформа 19 февраля 1861 года в Санкт-Петербургской губернии. Л., 1990. С. 61. Табл.
¹⁹ Там же.

Н.Б. СЕЛИЦКАЯ

по материалам Межвузовского тематического сборника научных трудов
"Северо-запад в аграрной истории России" Калининградского Государственного Университета, 2007г.