|
Из книги «Советско-финская война 1939-1940 гг.» Минск,
1999:
«Белое безмолвие финских снегов, белые маскировочные
халаты врачей и санитаров, белые простыни госпиталей
- и опять, если вернулся в строй, белый снег, белый
маскхалат <...> Даже противник назывался белофинном.
И на нем тоже был надет белый халат».
Рассказывает Туч Владимир Валерианович:
«Мой дед по линии отца, Туч Адам Антонович, латыш по
национальности, жил в Белоострове в своем доме; сейчас
это улица Рощинская (дом не сохранился). Он был кладовщиком
в колхозе, а впоследствии стал его председателем.
По навету в 1937 году дед был арестован и в том же году
расстрелян на Левашовской пустоши. Погранзона, в которой
находился Белоостров, по действующим тогда законам приравнивалась
к зоне боевых действий. (Здесь действовали законы
военного времени. Если житель этой местности совершал
даже незначительное преступление, то оно могло квалифицироваться
вплоть до «расстрельной» статьи. - Прим. авт.)
Мой второй дед, по линии матери, Зиновьев Степан Ксенофонтович,
тоже имел свой дом в Белоострове, на Александровском шоссе.
Этот дом тоже не сохранился.
Моя бабушка Зиновьева Анна Николаевна летом держала корову.
Перед началом зимы ее увозили в город и держали на электрической
подстанции Военно-медицинской Академии, где работал дед
и двое его сыновей.
Я жил в Белоострове только летом. В зимнее время мы все
уезжали в город, где жили с двумя братьями и двумя сестрами
моей матери в большой квартире».
В ноябре 1939 года в советских газетах стали появляться
многое численные статьи, в которых сообщалось об ухудшении
отношений между СССР и Финляндией:
11 ноября - приказ Ворошилова о создании двух воинских
корпусов из карело-финнов;
13 ноября - сообщение финских газет о концентрации частей
Красной Армии у границ с Финляндией;
27 ноября - сообщение советских газет о провокации в
Майниле 26 ноября и о ноте протеста В. М. Молотова;
29 ноября - вечером в войсках зачитан приказ о наступлении.
Из послевоенного выступления Сталина на секретном совещании
начальствующего состава в ЦК ВКП(б) 17 апреля 1940 года:
«Taм, на Западе, три самые большие державы вцепились
друг другу в горло; когда же решать вопрос о Ленинграде,
если не в таких условиях, когда руки заняты и нам предоставляется
благоприятная обстановка для того, чтобы их в этот момент
ударить».
В. В. Туч:
«29 ноября 1939 года, вечером, к нам в Ленинград из
Белоострова приехала моя тетя Тамара (по мужу Щербатова)
вместе с сыном Игорем. Ему, как и мне, было 13 лет. Она
была замужем за лейтенантом-пограничником, который служил
на погранзаставе в Белоострове. Приехала не по своей воле
- муж срочно отправил ее вместе с сыном в этот день в
Ленинград. Из разговора наших матерей мы с Игорем поняли,
что завтра утром на границе с Финляндией должны начаться
боевые действия. (Распространение такого сообщения
квалифицировалось как разглашение величайшей государственной
тайны и каралось по всей строгости закона. - Прим. авт.)
Вот мы и решили с двоюродным братом встать с утра пораньше
и ехать в Белоостров, чтобы все увидеть своими глазами
и, если повезет, собрать побольше военных трофеев. Сообщать
об этом решении мы, конечно, никому не стали.
Мы встали рано и от Лесного проспекта, где тогда жили,
доехали на трамвае до Первого Парголова, откуда пошли
на станцию Шувалово. Там выяснилось, что поезда к Белоострову
не ходят. Причина не объяснялась.
Дальше нам пришлось шагать по шпалам. В сторону границы
по железной дороге шли только воинские эшелоны. Было темно.
Погода в этот день стояла мягкая, снега почти не было,
поэтому идти было легко.
(Данные метеостанции Сестрорецкий Курорт от 30.11.1939:
температура воздуха + 0,7 С,
ветер западный 5,6 м/сек,
высота снежного покрова 4 см,
облачность 10 баллов - максимальная.
Временами шел мокрый снег.)
Как мы ни торопились, К началу боевых действий все
равно, конечно же, не успели. События на границе начали
развиваться стремительно с самого раннего утра, когда
мы только-только вышли из дома».
Вот как рассказывает о них другой источник - книга «Советско-финская
война 1939-1940 гг.»:
«На рассвете 30 ноября 1939 года с заставы № 19 Сестрорецкого
отряда Ленинградского пограничного округа на охрану Государственной
границы вышел наряд в составе бойцов Горбунова, Лебедева
и Снисаря. Старшим наряда был
командир отделения Миненко.
Наряд направлялся на охрану железнодорожного моста через
реку Сестру у Белого острова - единственного моста, связывающего
СССР и Финляндию. В 6 часов утра к пограничникам подошел
начальник заставы лейтенант Суслов, напомнив бойцам приказ
начальника Сестрорецкого отряда майора Андреева. Прошло
2 часа томительного ожидания. В 07.55 лейтенант Суслов
громко кашлянул. Это был сигнал к атаке. Бойцы, бросая
на бегу гранаты и стреляя по финским пограничникам, ринулись
на мост. После короткой схватки мост был захвачен. Миненко
успел перерезать провод, ведущий к взрывчатке под мостом.
Вся операция заняла около трех минут. К мосту уже шли
танки.
Ровно в 8.00 дальнобойные орудия фортов Кронштадта вместе
с кораблями Краснознаменного Балтийского флота (подошедшими
к финским берегам) и батареями корпусной и дивизионной
артиллерии начали обстрел территории Финляндии <...>
В эти же минуты мощные соединения бомбардировщиков начали
бомбить жилые кварталы Хельсинки, Котки, Виипури и других
городов Финляндии».
В. В. Туч:
«И мы стали подгонять друг друга, чтобы не опоздать
на войну. Когда мы подошли к Белоострову, темп невольно
замедлился. Граница. Запретная зона. Нахождение в ней
каралось законом. Мы говорили скорее себе, чем друг
другу, что сегодня нас никто не должен остановить, но
состояние наше было очень тревожным. И действительно
никто не остановил и не окликнул нас. Уже в Белоострове
(около 13.00 часов) мимо проехал бронепоезд и за ним
бронемашины на железнодорожных колесах. Мы прошли мимо
огромного Белоостровского вокзала и приблизились к пограничному
железнодорожному мосту. Хотя нам с Игорем было уже по
13 лет, это место в Белоострове для нас оставалось абсолютно
неизвестным: здесь была запретная зона. Рядом с мостом,
на советской стороне, мы увидели большие ворота - арку
с красной звездой и надписями. Тут же вдоль берега тянулись
четыре ряда колючей проволоки. На финской стороне -
ее не было. Мост был выкрашен пополам: одна (советская)
половина была красная, другая (финская) - белая. На
обеих сторонах стояли флагштоки. На советской - развевался
красный флаг, на финской - флага не было (очевидно,
его спустили в первые часы наступления бойцы Красной
Армии)».
Рядом с мостом, напротив друг друга, стояли государственные
пограничные столбы, советский и финский. Эти столбы
под № 21 были поставлены в 1925 году. Граница проходила
по середине реки Сестры, пересекала железнодорожный
мост в месте, отстоящем от союзного столба на 26 метров
8 сантиметров и от финского столба на 18 метров 84 сантиметра.
Всего таких столбов по обеим сторонам границы было 239
на советской стороне и столько же на финской и один
общий пограничный знак - буек, отмечающий излом линии
границы на озере Хойкенярви (теперь Б. Борково в Орехово).
Столб № 13 находился по обеим сторонам реки Сестры (Раяйоки),
севернее завода Гутермана. Последний - на берегу Ладожского
озера за № 251.
Участковые протоколы описания границ между СССР и Финляндией
на Карельском перешейке от Финского залива до Ладожского
озера были подписаны Смешанной пограничной комиссией СССР
и Финляндии на станции Белоостров 10 декабря 1925 года.
(ЦГА СПб Фонд 1000 оп. 80 д. 200 л. 2.)
В. В. Туч:
«Недалеко от столбов находились будки пограничников:
советская и финская. Мы зашли в советскую. Там никого
не было и царил полный беспорядок, ничего интересного
мы там не нашли. Финская будка была разрушена.
Мы углубились на финскую территорию на 300-400 метров
и дошли до пакгаузов, которые оказались пустыми, но
Игорь там нашел катушку шпагата, а я рубашку-ковбойку.
Забрав эти "трофеи", пошли дальше по шпалам.
(После войны я узнал, что финны, уходя, ставили мины-ловушки;
минеры их называли сюрпризами. И мы с Игорем могли запросто
подорваться!)
Навстречу попались белоостровские железнодорожники,
человек 10-12; среди них оказался и мой родственник
Анатолий Минайлов; в руках у них были инструменты. На
наш вопрос они ответили, что восстанавливали путь, который
финны взорвали, отступая».
Вот как описывают эти события корреспонденты газет «Сталинец»
и «Ленинградская правда».
Из газеты «Сталинец» от 4.12.1939:
«...К мосту подходит первый бронепоезд, за ним идет
другой.
Пожилой инженер из технической части спускается под
мост и ощупывает фермы, проверяя каждое соединение.
Проводов не видно - неужели нет мин?
Военный инженер берет маленькую саперную лопатку и быстро
нащупывает две мины. Провода идут под землей, через
минуту мост мог взлететь на воздух.
Бронепоезд медленно движется через границу, и вдруг
в нескольких десятках метров от него влетает огромный
столб огня и земли.
Мину под путями на подходе к станции Раяйоки финские
вояки все же успели взорвать <...>
Рельсы, шпалы, болты, железки разбросало в радиусе 20
метров. Нужно было срочно восстановить путь. От движения
бронепоездов зависело своевременное решение дальнейших
задач, поставленных командованием. Население станции
Белоостров - железнодорожники, их жены, школьники, даже
старики, - узнав о случившемся, двинулись на помощь
бойцам Красной Армии. С лопатами, кирками и со всяким
инструментом бежали за бывшую границу, к месту взрыва».
Из газеты «Сталинец!» от 5.12.1939, статья «Родные
братья Красной Армии»:
«...тяжелые рельсы, подброшенные в воздух, погнуло,
как баранки. Один рельс с силой швырнуло о стену финского
пакгауза и пробило ее насквозь. Зазияла огромная воронка
шириной до 20 метров и глубиной 6-7 метров.
<...> Земляными работами руководил дорожный мастер
Ананьев.
Отряд добровольцев в 50 человек работал быстро и дружно.
Сам мастер в непосредственной близости от воронки обнаружил
еще пять неразорвавшихся мин. Саперные части Красной
Армии извлекли и обезвредили их.
Через 3 часа диверсия финских вояк была ликвидирована:
воронка засыпана, изуродованные рельсы стащены под откос,
положены новые шпалы и забиты костыли в новые рельсы.
Путь был открыт!»
Из газеты «Ленинградская правда» от 3.12.1939, статья
«Награждение отважных железнодорожников»:
«...Начальник Октябрьской дороги тов. Богданов объявил
благодарность всему коллективу станции (Белоостров.
– Прим. авт.), премировал начальника станции тов. Захарова,
секретаря партбюро тов. Соколову, дорожного мастера
тов. Ананьева и отпустил средства для премирования особо
отличившихся работников».
Из газеты «Ленинградская правда» от 4.12.1939, статья
«В разведке»:
«...На перегоне Келломяки-Териоки белофинны разрушили
путь па расстоянии полутора километров. Немного дальше
этого участка они взорвали мост.
<...> На станции Териоки большинство путей взорвано.
Разрушено водоснабжение, колодцы отравлены.
<...> На перегон Келломяки- Териоки уже отправлены
фермы для восстановления мостов. В ближайшее время можно
будет открыть регулярное движение поездов от границы
до Териок и дальше на север».
В. В. Туч:
«До пограничной станции Раяйоки нам осталось дойти
немного, но нас остановили красноармейцы: они велели нам
идти обратно в Белоостров, но только по шпалам, так как
иначе можем подорваться на минах, их здесь много.
Мы с Игорем решили, что сегодня больше ничего интересного
не увидим и не найдем; за день прошагали немало и устали.
Решили возвращаться домой, в город.
Мы снова перешли реку Сестру по железнодорожному мосту
и подошли к станции Белоостров, где стоял под парами паровоз
как раз на сестрорецкой ветке: он направлялся в Ленинград
через Кушелевку; мы уговорили машиниста прихватить и нас.
Он предложил нам залезть в тендер (прицеп к паровозу
с запасами топлива и воды. - Прим. авт.), что мы с
радостью и сделали. На Кушелевке, стуча зубами от холода,
мы слезли с паровоза. Замерзшие, голодные, черные от угля,
с катушкой шпагата и ковбойкой мы появились дома и рассказали
обо всем, что видели в этот день.
Назавтра, в школе, я был в центре внимания.
После окончания войны граница в Белоострове исчезла. Проволочные
заграждения, которые шли по берегу реки Сестры на советской
стороне, были сняты. Получился свободный проход к самой
речке, стало возможно ловить рыбу и раков, и последних
было так много, что в день можно было поймать 300-350
штук.
Зимой я учился в 103-й школе Выборгского района, был пионером
и пользовался авторитетом среди ребят. (Быть обладателем
настоящего летного шлема уже много, к тому же побывать
на финской войне в первый же день означало стать живой
легендой. - Прим. авт.) Вскоре в школе организовали
Юнармию, набралось 70-80 ребят.
Начальником и командиром роты был назначен я. Были,
как в настоящей армии, начальник штаба, политрук роты,
командиры отделений и санитарная служба, где занимались
девочки. Мы по плакатам изучали оружие и часто ходили
в походы со знаменем школы в Кавголово и другие места,
но смотреть на войну с Финляндией мы больше не ходили».
«В какой день недели началась война?» - спросил я.
Владимир Валерьянович ответил, что в воскресенье. Пришлось
его поправить - это был четверг. В тот день он прогулял
школу!
В тот первый день никто не мог предположить, что вскоре
через бело-красный железнодорожный мост Белоострова
пойдет обратный поток санитарных поездов с огромным
количеством раненых бойцов в бело-красных повязках.
М. А. Логунцов
книга "Курортный район. Страницы истории".
© BELOOSTROV.RU
|
|