|
ЧАСТЬ II
ЗАМУЖЕСТВО. ПОЕЗДКИ ПО СТРАНЕ (1929-1941 годы)
РЕПРЕССИИ НА РОДИНЕ. ВЫСЕЛЕНИЕ ЖИТЕЛЕЙ
ДЕРЕВНИ КАЛЬЯЛА
В то время, когда мама в отдалении
от Ингерманландии занималась обустройством своей
семейной жизни, на ее родине началось вытеснение
ингерманландских финнов с территории, где компактно
проживало уже нес-колько поколений их предков.
Происходило их расселение по разным отда-ленным
регионам Советского Союза (севера России, Сибири,
Казахстана, Уз-бекистана и т. д.), т. е. Фактически
- уничтожение ингерманландских (российских) финнов,
как единого народа (так как на новых местах они
со временем поневоле растворялись среди коренного
населения).
Вначале исчезали отдельные люди,
отнесенные в разряд "кулаков" и "врагов
народа". Конечно, то же самое происходило
и в русских селениях, но когда это происходит
среди малочисленного народа, то потери особенно
ощутимы (не говоря уж о более отдаленных последствиях).
Потом, на основании решений об укреплении
границы, стали выселять всех жителей приграничных
деревень. А это уже затронуло значительную часть
ингерманландских финнов, так как, естественно,
российское финноязычное население жило на приграничной
с Финляндией территории, тем более, что и граница
ранее была чисто условная, поскольку Финляндия
входила в состав России.
Людей при выселении не переселяли
в другую местность в пределах бывшей Ингерманландии,
или вообще Ленинградской области, а направляли
в самые разные отдаленные регионы СССР. Принимайте
дешевую (и трудолюбивую!) рабочую силу: лесозаготовки
на Севере, хлопковые плантации в Узбекистане,
рыбные промыслы на Севере и Дальнем Востоке и
другие места ударного трудового фронта. Это ничего,
что семьи разобщены (кто-то из семьи попал на
юг, кто-то на восток и т. д.), что из-за непривычного
климата и тяжелых условий жизни умирают наиболее
слабые молодые люди, дети, старики. Ради светлого
коммунистического будущего последующих поколений,
этой высокой, красивой (эфемерной) цели, можно
пойти и на жертвы (в том числе - на уничтожение
целого народа), тем более, что человеческого материала
на российской земле, а тем более в Советском Союзе,
было достаточно.
***
Мамину сестру Анни арестовали в
1934 году, ей тогда было лет 25. На нее был донос,
что их семья очень состоятельная и даже держит
работников. Но это был сплошной вымысел. Все это
было в какой-то мере до революции, более 15 лет
назад, да и то работников нанимали (временно)
из-за того, что все дети были маленькие и отец
один не мог справиться с хозяйством. А после революции,
когда отца взяли на фронт в период наступления
армии Юденича и когда вскоре после этого он умер,
семья вообще осталась без мужчины в семье - только
мать и малые дети (и конечно, уже давно не на
что было нанимать работников).
Тем не менее, Анни арестовали. Это
случилось в Белоострове, по окончании областных
лыжных соревнований, в которых она участвовала
(заняла второе место). Она хотела переночевать
у двоюродной сестры Марии Репонен, но дома ее
не застала, та ушла на танцы. Анни пошла за ней
в клуб (с лыжами), там ее и арестовали. Ее матери
передали, что видели, как Анни вели с руками за
спиной, а сзади ехал конвой. Так она прошла 12
км.
Я уже писала, что она работала бригадиром
в колхозе. И как хорошо работала! Но, видно, это
все не нужно было для новых органов власти, хотя
они и обещали народу (в лозунге) дать "Хлеба".
А разве ингерманландские финны не были "кормильцами"
Петербурга и других городов области "Mita
Karjalan Kannas tuotti, se Pietari kulutti"
(что Карельский перешеек привезет, то Петербург
употребит). Но почему-то все прежнее требовалось
разрушить, а "новый мир" начинать с
нуля (неизвестно каким способом).
Поместили Анни в тюрьму в Сестрорецке,
где (в одиночке!) продержали пять месяцев. Она
вскоре потребовала работы и ее стали водить работать
на кухню.
В ту же ночь арестовали ее дядю
Ивана Толппа (двоюродного брата отца). Когда ее
водили на кухню, она заглянула в глазок одной
из двери и увидела его в камере. Крикнула: "Дядя,
и ты здесь?" Тот ответил, что давно знал,
что она рядом - по ее песням (которые она часто
пела в камере во весь голос).
Несколько слов о дяде Иване. Его
на этот раз отпустят, но потом снова арестуют.
И больше ни его, ни его жены (которую потом тоже
арестуют) никто не увидит. Потеряются следы и
их единственной дочери Лемпи.
Анни из тюрьмы в Сестрорецке перевели
в Ленинград, в тюрьму на Шпалерной. Здесь ее поместили
уже в общую камеру, в которой сидели, в основном,
женщины из городской интеллигенции, арестованные
после убийства Кирова. Они удивились, что в их
компании оказалась деревенская, почти неграмотная
финская девушка. Занялись на досуге ее образованием.
Интересно, что Анни все же имела отношение к Кирову
и с самой нео-жиданной стороны: она носила ему
молоко. При этом она не подозревала о его значимости
и узнала, кто он такой, только после его убийства,
когда она не смогла пройти с молоком в его подъезд
дома, который был оцеплен. Ранее она дома хвалила
его за щедрость и простоту в обращении. Он давал
много отходов для скота (остатки хлеба и прочее)
и всегда сам принимал молоко (кажется, у него
вообще не было жены, хотя она этого не знала).
Все же Анни выпустили из тюрьмы.
Видно, трудно было, даже с натяж-кой, отнести
ее семью к "кулакам". Она потом полушутя
пеняла своей сестре Мари, что она пострадала из-за
нее. Если бы она не уехала из семьи, то арестовали
бы ее, как старшую из детей.
Когда Анни вернулась домой, то к
ней зашли две сестры односельчанки, которые на
нее донесли. Сказали: "Ты так поздоровела,
будто бы с курорта вернулась". Анни ногой
распахнула дверь: "Вон! Больше вы за меня
куска хлеба не получите" (за донос давали
какой-то паек). И уехала из деревни. Устроилась
работать на фабрику "Скороход" в Ленинграде.
А этих двух сестер тетя Анни встречала еще после
войны в Ленинградской области.
***
Моя бабушка (мамина мама) говорила, что в деревне
Кальяла вообще никаких кулаков не было. Кто больше
работал, тот богаче и жил. И приво-дила примеры.
Например, жила в деревне семья:
муж, жена и их единственный сын "красивый
Пекко". Семья считалась богатой, но работали
одни родители, а сын любил принарядиться, покрасоваться,
погулять. Когда внезапно родите-ли умерли, все
хозяйство у сына пошло прахом. Землю сдал в аренду,
сам ничего не делал, время проводил в чайной в
Сестрорецке. Кончилось тем, что ему пришлось работать
на других: нанимался колоть дрова, гнать скот
барышникам и т. д. Работали его родители - семья
была богатой, сын не стал работать в своем хозяйстве
- превратился в бедняка.
Или другая семья (Курьянен). Жена
Ольга была из "Ruunun lapset" (приемных
детей) Лемболовской волости, муж - пришелец из
Финляндии, у них две дочери Мария и Хелка (в деревне
Кальяла приемных детей не было, а в Лемболово
они были во многих семьях, за их содержание платили.
Иног-да этих детей любили даже больше своих).
Жена с мужем не привыкли вести свое хозяйство,
так как почти всегда были работниками у других
(в част-ности, в одно время они работали у маминых
родителей, где у них родилась первая дочь в одном
году с Мари и названная этим же именем). Когда
они получили землю и построили себе дом (небольшой),
то хозяйство не захотели обустраивать. Земли обрабатывали
так мало, что урожая даже себе не хватало.
Летом хозяйка собирала в лесу грибы
и ягоды на продажу, осенью нанималась жать и копать
картошку другим, зимой с корзиной обходила дома
деревни, якобы для покупки картошки. Но никто,
конечно, за корзину картошки денег брать не будет,
давали даром, а так как деревня была большой,
то собранной картошки хватало до следующего урожая.
После революции новая власть отнесла
их к категории бедняков и все-лила в большой дом
раскулаченных. Пограничник сказал о них бабушке:
"Пусть теперь в большом доме поживут".
На что та ответила: "С большого дома также
можно пойти с корзинкой, как и с маленького".
К "кулакам" была отнесена
семья Евы Лайппа за то, что у них была (сохранилась)
лошадь (кроме лошади было всего 2 коровы) и что
хозяйка собирала молоко у односельчан и возила
в город для продажи. А это была большая помощь
для многих одиноких женщин, иначе как бы они доставляли
молоко в город. Но эту помощь другим сочли за
преступление и пресекли.
Поводами для ареста было не только
отнесение семьи к кулакам, но и другие. Но поскольку
обвинения были в основном надуманными, то не стоит
в них и разбираться. Так, были арестованы мамины
троюродные братья Туомас (Томми) и Михаил (Микко)
- сыновья дяди Андрея Толппа. Михаил был почти
мальчик 15-17 лет, что такое он успел сделать,
чтобы его ссылать в лагерь? И по сложению, и по
здоровью он был слабеньким, в лагере его определили
в группу подобных ему. Он не выдержал лагерных
условий жиз-ни и там сгинул. Его брат Туомас был
здоровяком, любил петь, плясать. Его в лагере
направили на лесозаготовки. Он и там проявлял
свой характер (организовывал концерты) и выжил.
Позднее он жил в Карелии.
***
Но вскоре отпала необходимость выискивать
повод для ареста отдель-ных людей. Стали высылать
уже целыми деревнями. Много народа согнали с родных
мест по предлогом необходимости укрепления границы
с Финляндией. Кроме того, по мере ухудшения отношений
СССР с Финляндией, ингерманландские (российские)
финны становились все более "неблагонадежным
населением", от которых следовало очистить
пограничную полосу.
Среди выселяемых (и разрушаемых)
деревень была и деревня Кальяла, расположенная
недалеко от пограничной реки Сестра, и деревня
Алакюля, где жили мамины родственники, и еще многие
и многие другие деревни.
Мама о происходивших на родине событиях
узнала позднее, но в то время ей приснился сон,
что она находится в своей деревне Кальяла, а в
ней никого нет. Хочет крикнуть, а потом думает:
"Зачем, ведь никого вокруг нет". Потом
маме рассказывали, как происходило выселение жителей
из деревни.
Людей грузили в эшелоны не на ближайшей
железнодорожной станции Белоостров, а на следующей
станции Дибуны (ближе к Ленинграду) для того,
чтобы на финской стороне границы (была рядом)
не слышали криков и плача отъезжающих.
Некоторые жители кое-что за бесценок
смогли продать женам команди-ров, которые наехали,
узнав о выселении. Уже в то время, когда деревенские
грузились, поодаль стояли с пустыми телегами,
ожидая их выезда. Все оставшееся было разграблено,
даже дома вывезены. Когда через 5-6 лет наша семья,
неожиданно для родителей, оказалась на территории
бывшей деревни Кальяла (отец работал в бригаде
ЛЕНЭНЕРГО, проводившей высоко-вольтную линию),
то от прежде пятикилометровой деревни сохранилось
только несколько домов.
В основном, жителей деревни Кальяла
и села Белоостров ссылали в Вологодскую область.
Но мамина семья смогла остаться жить в Ленинград-ской
области, так как ко времени выселения жителей
постоянно жили в деревне только мамина мама Кристина
Толппа и ее младшая дочь Тююне 15 лет. Дочь Анни
(27 лет) работала на фабрике "Скороход"
в Ленинграде, сын Туомас (21 год) работал учителем
в школе и жил на квартире в деревне Куркела (недалеко
от станций Александровская, Кондакопшино и от
Царского Села). Сын Матвей (19 лет) работал на
Балтийском заводе в Ленинграде, а дочь Айно (17
лет) заканчивала педагогический техникум в Ленинграде.
Узнав о выселении матери и сестры,
сын Туомас стал хлопотать, чтобы им (старой и
малой) разрешили переехать к нему на его иждивение
в деревню Куркела. Такое разрешение наконец было
получено, только с его матери потребовали расписку,
что она не претендует на оставшуюся собст-венность.
Увезла она с собой только корову, швейную машинку
и кое-что из одежды, сложенной в сундук, который
сбил Туомас из черного лакиро-ванного шкафа, привезенного
когда-то отцом из С-Петербурга.
Потом дочь Анни ходила по инстанциям,
чтобы их прописали в деревне Куркела, заодно и
она там прописалась. И превратились они в "pietarin
takkoiset" (жителей, проживающих по другую
сторону Петербурга), как они ранее в своей деревне
называли жителей этих мест. А их здесь стали называть
"rajalaiset" (приграничные жители).
Здесь уже не было привычных больших
лесов, а только в основном кустарники, и возникали
проблемы с обеспечением дровами. Финский говор
жителей деревни Куркела также отличался от говора
жителей деревни Каль-яла, где он был ближе к литературному
языку.
***
Многие мамины родственники и знакомые были выселены
в Вологодскую область. Почему-то жители этой области
были предубеждены против финнов и боялись их приезда.
Думали, что они агрессивны, ходят с ножами, которыми
и режут всех направо и налево.
Финнов на ст. Бабаево должны были ожидать конные
подводы для доставки до места назначения. Подводы
действительно были, но при них был всего один
ездовой: самый храбрый дед "пожертвовал собой".
Но вскоре местные жители свое мнение
о финнах изменили, когда те, по своему обычаю,
устроили летний праздник Иванов день (kesa juhlat,
Juhannus), стали показывать спектакли, организовывать
художественную самодеятельность. Смотреть приходили
зрители со всех окрестных деревень.
В основном, ингерманландских (российских)
финнов использовали на лесозаготовках. Многих
эта работа сделала инвалидами. Так, в эту область
был вывезен мамин троюродный брат Иван Толппа
с семьей (у которого Мари была на свадьбе "хозяйкой").
Здесь его жена умерла, а он, чтобы не ос-тавлять
малолетних сыновей Тауно и Суло, стал заниматься
точкой пил. В результате металлической стружкой
были повреждены оба глаза, а оказанная "медицинская
помощь" болезнь еще более усугубила. Когда
мы во время войны встретились с этой семьей в
концлагере в Финляндии, он был уже почти слепым,
а когда мама свиделась с ним в Финляндии в 1970
году, то он был уже совершенно слепым.
Двоюродная сестра близкой маминой
родственницы Алины Пелля лишилась на работе руки.
В Вологодскую область попала из
Белоострова также мамина двоюродная сестра Мария
Репонен с сыном Эдвардом. Но поскольку в эту область
людей привезли насильно, то многие при любой возможности
стали оттуда уезжать. Так, в деревню Куркела,
где теперь жила мамина мать с детьми, пришел оттуда
Андрей Толппа, мамин троюродный брат. Ее брат
Матвей устроил его на работу на судостроительный
завод, где и сам работал. Потом они оба попадут
в армию Куусинена, обоих оставят на срочной службе
и оба погибнут в начале Великой Отечественной
войны.
Двоюродная сестра моей бабушки Алина
Пелля из приграничной дерев-ни Алакюля с двумя
маленькими детьми была вывезена в 1935 году в
Среднюю Азию, в Узбекистан, в совхоз Пахта-Арал,
а ее муж - на Дальний Восток (ее мама Кайса умерла
после выселения из деревни, до отъезда на юг,
а братья Томми и Суло были в Финляндии).
В Узбекистан привезли людей с севера
в середине лета, температура под 50° С. Они в
таких непривычных условиях стали болеть дизентерией,
малярией, прочими болезнями и умирать. Лишилась
и тетя Алина обоих детей.
Работа была тяжелая: тяпками обрабатывали хлопковое
поле. Из вещей имелись котелок и ложка "легко
жилось: сварить в котелке еду, вымыть котелок
и ложку" (не напоминает ли это работу негров
на плантациях ра-бовладельцев в Америке в прежние
времена?).
После Великой Отечественной войны
к Алине приехал ее муж с Дальне-го Востока. Он
выжил в лагере только благодаря своему умению
класть печи, от клиентов за работу иногда получал
дополнительное питание. Позднее он говорил, что
в лагере считалось большой удачей, если посылали
работать в свинарник, где можно было перехватить
у свиней их еды.
В Средней Азии у них родилась еще
дочь, Сюльви, которую удалось сохранить возможно
потому, что уехали с юга на привычный север.
Мало кто из ингерманландских финнов
избежал высылки и репрессий. Например, не были
высланы некоторые финны из деревни Александровка,
работающие на железной дороге, или на заводах
определенного профиля. Так, остались мамина двоюродная
сестра Матильда с мужем Николаем Репонен, который
работал на заводе в Ленинграде. У них незадолго
до войны в этой деревне родился сын Валерий.
|
